 |
Шум за
разум
esquire.ru — 3 декабря, 2013
Перевод Степана Сердюкова
Перед
тем как взяться за запись In Utero, последнего альбома Nirvana,
звукоинженер и продюсер Стив Альбини изложил в письме группе
свои музыкальные принципы
Курт, Дэйв, Крис!
Думаю, лучше всего вам сделать ровно то,
что вы собирались: за пару дней захерачить запись — высокого
качества, но при этом без особой возни со звуком и без вмешательства
тупиц из звукозаписывающей компании. В этом случае я с радостью
поучаствую. Если же вы окажетесь в том положении, когда компания
сначала дает вам волю, а потом дергает за поводок (морочит вас
переделкой песен, секвенций, звука, нанимает кого-то со стороны,
чтобы «подсластить» запись, отдает все какому-нибудь ремикшеру
или кому-то там еще), то вас ждет провал, и мне с вами делать
нечего. Мне интересно работать только с теми записями, которые
правдиво отражают то, как группа относится к своей музыке и
своему существованию. Если при записи альбома вы примете это
как догму, я ради вас в лепешку расшибусь. Я вам мозг вынесу
трещоткой. В панке есть простое правило: много «работы» не обязательно
дает качество. Давайте я расскажу о моих методах и философии.
Большинство звукоинженеров и продюсеров
воспринимают процесс записи как «проект», а группу — как один
из его элементов. Сама запись для них — простое наслаивание
друг на друга звуков, каждый из которых должен быть под полным
контролем с момента извлечения ноты до финального сведения.
Музыкантов можно чморить как угодно — самое важное, чтобы главному
«проект» нравился.
Мой подход — полная противоположность всего
этого. Я считаю, что музыканты главнее всего — и как творческий
организм со своей индивидуальностью и стилем, и как социальный
организм, который существует 24 часа в сутки. Говорить, что
вам делать или как вам играть — не моя работа. Я точно не против
того, чтобы меня слушали (если я считаю, что у группы что-то
хорошо получается или она делает ошибку, то заявить об этом
я как раз обязан), но если музыканты стремятся к какой-то своей
цели, я сделаю так, чтобы они ее достигли. Мне нравится оставлять
место для случайностей и хаоса. Сделать безупречную запись,
где каждая нота, каждое слово и каждый удар бочки на своем месте
— проще простого. Любой идиот, у которого есть терпение и деньги,
может заниматься такими глупостями. Я же предпочитаю работать
над записями, которые стремятся к чему-то большему — к оригинальности,
индивидуальности, страсти. Если вся музыка и развитие группы
контролируется метрономными дорожками, компьютерами, автосведением,
гейтами, сэмплерами и секвенсерами, то запись, может, и не выйдет
слабой, но и выдающейся точно не получится. И к тому же она
будет совершенно не похожа на то, как группа играет живьем,
а в этом и есть вся фишка.
Я не считаю запись и сведение отдельными
от процесса задачами, которые могут выполнить специалисты со
стороны, не работавшие с альбомом с самого начала. 99% звука
должны получаться при записи основы. Я не люблю возиться с записями
других звукоинженеров, и я не люблю делать записи для того,
чтобы ими занимался кто-то другой. Ни один из этих методов никогда
меня не устраивал. Ремикширование — для бесталанных трусов,
которые не знают, как верно настроить барабан или направить
микрофон.
У меня нет никакого талмуда из стандартных
звучаний и техник записи, который я применяю ко всем без разбору.
Вы — группа, не похожая ни на какую другую, и вы заслуживаете
того, чтобы ваши вкусы и соображения как минимум приняли во
внимание. Например, мне нравится звук гулких барабанов (вроде
Gretsch или Camco) в большом помещении, особенно когда есть
такая бонэмовская двусторонняя бочка и малый барабан, который
из вас все жилы тянет. Еще я люблю слегка тошнотворные низы,
которые дают старые усилители Fender Bassman или Ampeg, и совершенно
сумасшедший звук какого-нибудь из ламповых SVT. Но я знаю, что
они подходят далеко не к каждой песне, и навязывать их — пустая
трата времени. Основывать записи на моих вкусах так же глупо,
как делать машину, исходя из того, какая у нее в салоне обивка.
Вы сами должны решить, как вы хотите звучать, и объяснить это
мне.
Важно не где мы пишемся, а как мы пишемся.
Если у вас есть на примете студия, никаких проблем. А так —
есть предложения. У меня самого дома неплохая студия с 24-трековой
машиной (Fugazi там только что были, можете у них спросить,
как она), и я неплохо знаю большинство студий на Восточном побережье,
на Среднем Западе и где-то с дюжину английских.
Меня немного смущает, если вы будете у меня
дома все время записи и сведения. Вы все-таки знаменитости,
и мне совсем неохота, чтобы по району пошли слухи, и вам пришлось
иметь дело с фанатами и всей этой херней. Но вот сводить альбом
там было бы здорово, и ничто не может сравниться с моими агамами
(крупные ящерицы, внешне напоминающие игуан. — Esquire).
Среди специализированных студий мой выбор
— Pachyderm в Кэннон-Фоллс, штат Миннесота. Там отличная акустика
и дико уютный особняк (любой архитектор увидит — сразу кончит),
где группы живут во время записи. Так удобнее: все рядом, все
в одном месте, дела делаются гораздо быстрее, чем когда полгруппы
шатается где-то по городу. Еще есть всякая пафосная фигня —
сауна, бассейн, камины, ручей с форелью, 50 акров земли и так
далее. Я делал там несколько записей, и мне всегда нравилось.
Когда-нибудь я уговорю ребят из Jesus Lizard
отправиться туда, и мы отлично проведем время. Ах да, там еще
есть микшерный пульт Neve, на котором записывали и сводили альбом
AC/DC Back in Black — так что врезать там можно нормально.
Насчет бабла. Я уже говорил Курту,
но лучше повторить. Я не хочу и не буду брать роялти за каждую
запись, над которой работаю. Никаких процентов с продаж, и точка.
Платить проценты продюсеру или звукоинженеру этически недопустимо.
Группа пишет песни. Группа играет. Альбомы покупают фанаты группы,
и группа отвечает за то, хорошая вышла запись или нет. Гонорары
принадлежат группе. Я хочу, чтобы мне платили, как водопроводчику:
я делаю свою работу, а вы даете мне столько денег, сколько эта
работа стоит. Лейбл наверняка рассчитывает, что я попрошу процент
или полтора. Если продастся миллиона три копий, получается примерно
400 000 долларов. Такую гребаную тучу денег я взять не могу
ни при каком раскладе. Да я потом спать не смогу ночами. Сумма,
которую вы мне заплатите, должна меня устраивать. Но это ваши
деньги, и пусть вас она тоже устраивает. Курт предлагал сначала
заплатить мне часть, которую я сам считаю нормальным полным
гонораром, а потом, если вы решите, что я заслужил больше, доплатить
еще часть — но это уже после того, как вы поймете, что за альбом
у вас получился. В принципе, нормально, но, наверное, слишком
хлопотно. Ладно, проехали. Я верю, что вы поступите со мной
честно, и знаю: вам наверняка известно, сколько бы попросил
любой отморозок из музыкальной индустрии. Решайте сами. Сколько
бы вы мне ни заплатили, это не повлияет на мой энтузиазм. Некоторые
люди, оказавшись в моем положении, после работы с вами ожидали
бы кучу новых клиентов. Но у меня и так полно дел. Честно говоря,
не очень бы хотелось работать с людьми, которых привлечет такая
чушь. Но вы не берите в голову. Вот и все!
Если что-то неясно, звоните — разберемся.
Стив
Если запись занимает больше недели — значит,
кто-то лажает.
Oi!
Полная версия копии этого письма была впервые
опубликована в составе буклета бокс-сета In
Utero (Super Deluxe Edition).
|
